Перетащу в дневник и свои 2 драббла) Понятия не имею сколько людей за них прогосовало, и голосовало ли вообще, но хвалили в комментариях) и не только по бартеру)
Христианское милосердие Предупреждения: смерть второстепенного персонажа, невыносимая жестокость к родителю
Старый нож из синеватой стали буквально рухнул с небес на бренную деревянную доску, сминая на своем пути плоть, кровь, кость и перо, когда кухарка одним точным ударом отсекла петушиную голову. Голова с омерзительным звуком шлепнулась прямиком перед мисс Мэри Беннет.
Она мысленно призвала себя нести все тяготы выбранного пути с должным смирением, собралась с духом и приподняла голову за короткий склизкий гребешок. Голова была еще жива. Оказалось, что это очень странно и страшно — видеть прямо перед собой клюв, открывающийся и закрывающийся в беззвучном крике, ловить взгляд постепенно стекленеющих глаз и ощущать холодное мокрое прикосновение гребешка. И — что было самое противное — так же отчетливо наблюдать с другой стороны стекающие сгустки черно-красной крови с кусочками переломанных костей и обрывками кожи.
Мэри буквально давилась от отвращения, но все смотрела и смотрела.
— Мисс…Мисс Мэри…
Она прервала свое в высшей степени познавательное занятие, когда кухарка во второй раз окликнула ее по имени. Оказывается, та давно уже стояла рядом с миской в руках.
— Итак, — с невозмутимым видом произнесла мисс Мэри Беннет, небрежно опуская обрубок в подставленную миску и отмечая, что еще парочка кур лишилась своих голов и теперь все три тушки висят над кипящим котлом, — я уверена, что мы могли бы сократить расходы по кухне. Например, для обеда вполне достаточно подавать мясо с половины этого петуха. Вторую же вполне можно положить в лед и сохранить до среды.
Кухарка возмущенно всплеснула руками, но Мэри не дала ей времени возразить:
— Я совершенно убеждена, что нам, как истинным христианам, не пристало потакать плотским потребностям и ежедневно впадать в грех чревоугодия. Подавать мясо раз в два дня более чем достаточно.
Сделав это возмутительное заявление, мисс Беннет удалилась. Ее мало интересовало, какой эффект она произвела своей новой идеей, гораздо больше радовало то, что теперь, за обсуждением нововведений, кухарка и ее помощница напрочь забудут о странном интересе барышни к разделке куриных туш.
Мэри не терпелось заняться делом, однако подняться наверх она не спешила. В целях тренировки терпения и воспитания стойкости духа, мисс Беннет заварила чашку травяного чая, рекомендованного при простуде, и заглянула к отцу. С дочерним почтением напомнила уважаемому родителю, что аптекарь не велел читать до обеда языческих философов. Не слушая возражений, ловко выхватила из рук отца книгу и вручила взамен сборник великолепных проповедей мистера Коллинза, присланный им на прошлой неделе с очень любезным сопроводительным письмом. Затем с истинно христианской невозмутимостью Мэри выслушала пожелание родителя убираться прочь и прихватить с собой эту достойную монографию, подоткнула ему плед в кресле у камина и последовала доброму отеческому наставлению.
Совесть ее была чиста, а сердце преисполнено чувством глубокого удовлетворения, которое получаешь только от хорошо сделанной работы. О, разумеется, Мэри, как и положено добропорядочной христианке и почтительной дочери, скучала по матушке, вот уже второй месяц гостившей у «своей дорогой Джейн», но ей очень нравилось быть хозяйкой Лонгборна.
Христианское всепрощениеПредупреждения: смерть вымышленного персонажа.
Мэри достала лист почтовой бумаги и положила перед собой. Этот момент она обожала и ничего не могла с собой поделать. Было нечто невообразимо притягательное, даже греховное в созерцании нового девственно чистого листа. И в том предвкушении и сладостном возбуждении, которое Мэри испытывала в момент, когда перо впервые касалось светлой, слегка шероховатой поверхности с мелкими, едва различимыми, ворсинками. Еще чуть-чуть, один миг… и она будет творить на нем свою собственную историю.
Мэри обмакнула перо в чернильницу и прикрыла глаза.
«…Элиза бежала, не чувствуя ног от ужаса, переполнявшего все ее существо удушливой темной волной. Где бы она не пыталась спрятаться, или хотя бы остановиться и перевести дух, он настигал ее. Снова и снова слышала она его гулкие размеренные шаги, несущие смерть. Спасения не было – господин д’Арси слишком хорошо знал свой собственный дом.
В последней, отчаянной попытке несчастная выбежала в парк. Выложенные камнем дорожки больно ранили босые ноги, ветви шиповника то и дело норовили вцепиться в ночную сорочку и вырвать клок ткани. Элизе казалось, что все, абсолютно все в этом парке против нее — только и ждет, чтобы вцепится, поранить, остановить и удержать до прихода хозяина.
А ведь когда-то она с таким упоением мечтала, как будет гулять по аллеям парка и отыскивать новые и новые прелестные укромные уголки нетронутой природы. Кто бы мог тогда подумать, что сразу после свадьбы ее избранник из нежного влюбленного превратится в жестокого мучителя, что за порогом нового дома ее будут ждать не блаженства медового месяца, а бесконечная череда унижений и издевательств. Господин д’Арси не забыл язвительные замечания и колкие насмешки, которые она столь щедро рассыпала, и ей пришлось горько заплатить за каждую из них.
Силы почти покинули Элизу, когда взгляд ее наткнулся на маленькую хижину, где садовник хранил свои инструменты. Едва не теряя сознание от усталости и непреходящего ужаса, она забежала в нее и в изнеможении рухнула на пол. Трудно сказать, сколько времени пролежала так бедная женщина, когда ночную тишину, словно набат, прорезало неторопливое цоканье копыт. От удара в дверь хижина затрещала и закачалась. Несчастная метнулась к дальней стене, роняя за собой вилы и грабли. Бежать было некуда. Элизе оставалось только молиться, что она и сделала, упав на колени и умоляя Всевышнего спасти ее и защитить. Второго удара дверь не выдержала и разлетелась в клочья, а в проеме показался ее супруг-мучитель.
Сила удара была так велика, что крюки для инструментов не выдержали, и огромная садовая коса, словно карающий меч Господень, упала на грешную голову недостойного. Элиза заворожено смотрела, как медленно, словно в немой пантомиме итальянского театра, лезвие проходит сквозь шею господи д’Арси. Как ее супруг-тюремщик делает один единственный шаг, и его голова начинает заваливаться на бок, отделяясь от шеи, и повисает, удерживаясь на полоске кожи, оставшейся не рассеченной.
Кровь из ужасной раны бьет фонтаном, а тело продолжает двигаться. Дикий первородный ужас сковывает несчастную Элизу так, что она даже не в состоянии кричать, а руки мертвого мужа все еще тянутся к ее горлу, пока не замирают в дюйме от него. Целую вечность или – или лишь одно мгновение? – длится эта пауза, а потом тело падает. От удара о земляной пол, утрамбованный ногами многих поколений садовников, клочок кожи с резким пронзительным звоном натянутой струны лопается, и голова подскакивает, падает, вновь подскакивает и катится, катится, катится…
Все еще с трудом веря в чудесное избавление, Элиза опустилась на колени и взяла в руки отсеченную голову. Ей хотелось кричать, рыдать и бить кулаками по всему, до чего она сможет дотянуться. Это была голова человека, которого она беззаветно любила всего месяц назад. Тридцать ужасных дней и ночей отделяли ее нынешнюю от той невинной наивной девушки, которая видела нежность в этих холодных, уже стекленеющих глазах, ловила улыбку в этих перекошенных в предсмертной судороге губах и мечтала коснуться губами темных кудрей, покрытых сейчас склизкой кровяной массой вперемешку с пылью и землей. Всего тридцать дней, семьсот двадцать часов и бесконечное количество минут. Вот и вся ее супружеская жизнь. Элиза подняла руку и медленно закрыла глаза мужу.
Предрассветные сумерки прекрасных парков Плесси-Берли прорезал громкий надрывный смех».
Мисс Беннет в последний раз пробежалась глазами по тексту, написанному мелким аккуратным почерком, и с чувством глубокого удовлетворения поставила точку. Может быть она еще передумает и поменяет имена на какую-нибудь Лауру и графа Руджиери.
А может быть, и нет.
Лиззи пригласила в Пемберли только дурочку Китти. Не то чтобы Мэри хотелось туда поехать и день за днем смотреть на то, чего у нее никогда не будет. Одного раза было достаточно! Подобные развлечения совсем не в ее вкусе, так что она все равно бы отказалась, как делала раньше, но… ее просто не позвали. И у Мэри найдется, чем отплатить. За все.
Она довольно улыбнулась и добавила пару пунктов в список дел на ближайшую неделю. Обязательно надо было проверить, может ли падающая с крюка коса попасть в шею человека. Ну, или соломенного чучела.
Мисс Беннет была твердо уверена, что настоящий автор должен в своих измышлениях всесторонне владеть предметом, опираться на реализм и христианское милосердие, разумеется.
@темы:
Рукотворчество,
Зимняя Фандомная Битва
-
-
20.03.2014 в 13:12но осуждаюознакомилась первый раз, и имею сказать, что это великолепно-
-
20.03.2014 в 13:30-
-
20.03.2014 в 14:20-
-
20.03.2014 в 14:57princess_Diana, спасибо)
helinor,
-
-
21.03.2014 в 20:02+ 100!
-
-
21.03.2014 в 20:06-
-
21.03.2014 в 20:10-
-
21.03.2014 в 20:18-
-
21.03.2014 в 20:28Но ничего, придет зима...
Боги, во что я опять ввязываюсь... я же зимой отдохнуть хотела...